Атомарных (единичных) носителей рефлексии можно обнаружить в процедуре индивидуальной диагностики, редуцирующей реальные процессы коммуникации и кооперации (в которых существует рефлексия на уроке) до отношения «взрослый — задача — ученик». Понимая, что взрослый, задающий задачу, является небезразличным, не нейтральным фактором диагностической ситуации, мы разделили известные нам методики диагностики разных аспектов рефлексивного развития младших школьников на две группы. Основанием этой классификации является способ инициирования рефлексивных действий испытуемого; санкция на рефлексию может быть явной, исходящей от взрослого, и скрытой, исходящей из условий задачи. В первую группу вошли методики, инструкция к которым содержала прямую санкцию рефлексивного действия. Таковы, например, задачи на отделение известного от неизвестного, строящиеся по типу: «В левый столбик выпиши слова с орфограммами, которые ты еще не умеешь проверять .». Во вторую группу вошли задания, выполнение которых предполагало рефлексивные действия, но инструкция не содержала открытого требования их выполнения. Например, среди задач, в принципе решаемых определенным способом, содержались и такие, которые вообще не имели решения и о существовании которых ребенок не предупреждался.
Результаты экспериментального обучения, диагностируемые с помощью этих двух групп методик, заметно различаются. Показатели рефлексии, полученные по методикам первого типа, весьма высоки: 85±15 % детей справляются с диагностическими заданиями (цифры для наглядности усреднены). Данные по методикам второго типа в тех же экспериментальных классах значительно ниже: 50±15 %. Ясно, что мы сталкиваемся с измерением разных аспектов рефлексии. В первом случае можно говорить о сформированности у детей рефлексивных операций, осуществляемых по требованию взрослого, в контексте организуемой им учебной деятельности. И с задачей формирования у детей рефлексивных операций, рефлексивной умелости нынешняя практика учебной деятельности справляется весьма успешно. Рефлексивная умелость наблюдается у подавляющего большинства учащихся экспериментальных классов, и в этом отношении они резко опережают своих сверстников. Однако сколь угодно большая сумма рефлексивных операций, субъектом, инициатором которых является не ребенок, а взрослый, строящий учебную деятельность класса, не порождает рефлексивной инициативности и самостоятельности самих детей, а следовательно, между рефлексивной умелостью и умением учить себя существует зазор, пока еще не преодоленный.
К сожалению, сейчас лишь наполовину (см. данные по второй группе методик) удается средствами учебной деятельности развить рефлексивную самостоятельность младших школьников, их способность рефлексировать по собственной инициативе, без побуждения взрослого, быть индивидуальным субъектом рефлексии. Правда, и в отношении рефлексивной самостоятельности ученики экспериментальных классов значимо отличаются от своих сверстников, обучающихся по общегосударственным программам. Но сам факт недостаточности субъективной стороны рефлексивного развития младших школьников, невысокий КПД учебной деятельности заставляет авторов и реализаторов учебной деятельности заново решать вопрос о возрастных возможностях детей, искать те нереализованные условия развития рефлексивной самостоятельности, без которых задача формирования у школьника умения учиться останется нерешенной.
В поиске этих условий необходимо вернуться к истокам теории учебной деятельности. «Позиция школьника не просто позиция ученика, посещающего школу и аккуратно выполняющего предписания учителя и домашние уроки, а позиция человека, совершенствующего самого себя», — в этой мысли Д.Б. Эльконина мы усматриваем драгоценную, но нереализованную в практике экспериментального обучения валентность самой теории учебной деятельности. Совершенствовать, учить самого себя — это значит строить отношения с самим собой, как с «другими»: вчера думавшим не так, как сегодня, умевшим меньше, недопонимавшим того, что сегодня стало понятно . Но как, в какой форме ученику представлен он сам, меняющийся, умнеющий, становящийся все более умелым? Годами занимаясь математикой, лингвистикой и прочими дисциплинами, ребенок говорит о своих достижениях на языке изучаемых предметов: «Это слово надо писать так-то»; «Эта задача решается так-то». Но это не разговор о себе, это не язык самосознания, на котором только и может говорить ребенок о своей компетентности, сравнивать себя с самим собой. В чем же он может обнаружить и зафиксировать собственное изменение? Где ему представлено его собственное совершенствование — единственно осмысленный результат бесконечной череды школьных уроков, десятков исписанных тетрадей, тысяч решенных задач? Только ли в учебных планах педагога и в его отчетах об успеваемости класса?
Другое о образовании:
Опыт работы Европа-школы
Нам удалось познакомиться с опытом одной из Европа-школ, где среди других языков изучается и русский. На каждой возрастной ступени работают 2 параллельных класса. В подготовительных классах учится по 16 детей. С 1 класса планируемая наполняемость составляет 24 ученика. Русско- и немецко- говорящие ...
Наличие образовательных эффектов в рассматриваемых медиа-проектах
Рассмотрим ситуацию на примере проекта "Белка". Практика показывает, что при выходе такого проекта на целевую аудиторию, отличающуюся от ближайшего окружения авторов (круга друзей и знакомых, школы), школьники сталкиваются с трудностями как технического, так и содержательного характера, ч ...
Содержание экспериментальной работы по развитию речи
младших школьников
С целью практического обоснования выводов, полученных в ходе теоретического изучения проблемы развитие речи младших школьников, было проведено исследование. Экспериментальная работа проводилась на базе 2 классов МОУ Погорельской общеобразовательной школы. Экспериментальная работа проводилась на баз ...